Плакат и перестройка
Идеи перестройки пали на почву, хорошо подготовленную разочарованием в коммунистических идеалах и недовольством политикой правительства. Лозунги «Гласность. Перестройка. Демократизация» вызвали воодушевление, а их пропаганда приняла невиданный размах. Плакат словно обрел второе дыхание в отражении разных явлений сложной политической ситуации. Он по-прежнему служил рупором официальных установок, подчеркивал ведущую роль коммунистической партии в историческом процессе (Ю. Леонов. «КПСС - партия революции, партия перестройки»); по прежнему славил мощь и нерушимость СССР, показывал единодушие народа в поддержке политики КПСС, особенно в плакатах к XXVII съезду партии. Новую трактовку - «неискаженную», «очищенную» от налета истории, - получил образ Ленина, а М. Горбачев предстал верным последователем вождя революции. Особенной экспрессией отличались плакаты об участии в перестройке народа. Демагогический лозунг «перестройка начинается с каждого из нас» сфокусировал внимание плакатистов на личности человека. Образ его, - обобщенный или персонифицированный, - разрабатывается в разных аспектах. Проблемы взаимоотношения современника с обществом ставятся остро и широко: пороки воспитания ребенка в семье и школе, необеспеченная старость, безработица и низкий уровень жизни, социальные язвы: преступность, проституция, наркомания, алкоголизм, спид. Большое внимание уделяется вопросам экологии, выживания малых народов, сохранения традиций национальной культуры и памятников старины. На эти и другие актуальные темы были созданы произведения честные и жесткие (И. Тарасов. «Наш счет 707», Б. Дорогань. «Государство - это и мы»; В. Кундышев «Спасите Арал!»).
Тематический диапазон плаката значительно расширился за счет областей и тем, ранее недоступных критике. На начальном этапе перестройки обличался бюрократизм и другие пороки государственной и партийной системы. В этом плакат следовал в фарватере критики «сверху». Но очень скоро критической переоценке начинают подвергаться исторические события и политические реалии современности. «Народ, забывающий свою историю, обречен повторить ее», - лозунг плаката Л. Ковалевой мог бы стать эпиграфом «исторической» темы плаката.
Сталинская политика в свете перестройки предстала чередой страшных преступлений: доносы, суды, кровавый 1929 год, репрессии... Тревогой проникнуты события текущих дней, особенно - война в Афганистане (Н. Червоткин. «Я вернулся, мама!»). Плакат предупреждал об угрозе междоусобиц, социальных и национальных конфликтов, о распаде союза.
Наряду с художниками Москвы и Ленинграда в агитационном искусстве перестройки работают художники разных, в том числе и отдаленных регионов. Их активное участие стимулируется многочисленными конкурсами второй половины 80-х годов. Приток свежих творческих сил, соревнование, свобода выражения собственного мнения, ощущение личной причастности к происходящим событиям способствовали художественному подъему агитационного искусства, обогащению палитры его выразительных средств едкой сатирой, меткой метафорой, гротеском, символом, документом. Активно используется традиционная символика, но уже с иным, негативным смыслом. Это и окровавленный серп (А. Ваганов. «Коллективизация. 1929»), и паровоз, мчащийся по трупам (К. Гераймович. «Наш паровоз, вперед лети!»), и разрушенная до стального каркаса статуя колхозницы и рабочего А. Мухиной, и всевозможные модификации серпа и молота.
К 1991 году нотки эйфории из плаката исчезают, в нем нарастает напряженность неразрешенных конфликтов и проблем. На этой тревожной ноте завершается история плаката перестройки, а вместе с ним история традиционного советского плаката.
Тематический диапазон плаката значительно расширился за счет областей и тем, ранее недоступных критике. На начальном этапе перестройки обличался бюрократизм и другие пороки государственной и партийной системы. В этом плакат следовал в фарватере критики «сверху». Но очень скоро критической переоценке начинают подвергаться исторические события и политические реалии современности. «Народ, забывающий свою историю, обречен повторить ее», - лозунг плаката Л. Ковалевой мог бы стать эпиграфом «исторической» темы плаката.
Сталинская политика в свете перестройки предстала чередой страшных преступлений: доносы, суды, кровавый 1929 год, репрессии... Тревогой проникнуты события текущих дней, особенно - война в Афганистане (Н. Червоткин. «Я вернулся, мама!»). Плакат предупреждал об угрозе междоусобиц, социальных и национальных конфликтов, о распаде союза.
Наряду с художниками Москвы и Ленинграда в агитационном искусстве перестройки работают художники разных, в том числе и отдаленных регионов. Их активное участие стимулируется многочисленными конкурсами второй половины 80-х годов. Приток свежих творческих сил, соревнование, свобода выражения собственного мнения, ощущение личной причастности к происходящим событиям способствовали художественному подъему агитационного искусства, обогащению палитры его выразительных средств едкой сатирой, меткой метафорой, гротеском, символом, документом. Активно используется традиционная символика, но уже с иным, негативным смыслом. Это и окровавленный серп (А. Ваганов. «Коллективизация. 1929»), и паровоз, мчащийся по трупам (К. Гераймович. «Наш паровоз, вперед лети!»), и разрушенная до стального каркаса статуя колхозницы и рабочего А. Мухиной, и всевозможные модификации серпа и молота.
К 1991 году нотки эйфории из плаката исчезают, в нем нарастает напряженность неразрешенных конфликтов и проблем. На этой тревожной ноте завершается история плаката перестройки, а вместе с ним история традиционного советского плаката.
